Самооговор в уголовном процессе

Статья 77. Показания обвиняемого

1. Показания обвиняемого — сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями статей 173, 174, 187 — 190 и 275 настоящего Кодекса.

2. Признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств.

Комментарий к Ст. 77 УПК РФ

1. Показания обвиняемого — не только источник доказательств, но и один из способов осуществления его права на защиту. Их значение в уголовном деле трудно переоценить. Если обвиняемый виновен в совершении преступления и признает свою виновность, то никто не сможет рассказать об обстоятельствах дела, порой крайне запутанных, лучше и подробнее, чем он сам. Если обвиняемый невиновен, то прежде всего именно он может указать на те обстоятельства, которые его оправдывают, и те пути, которыми могут быть проверены доводы, приведенные им в свою защиту. Существенное значение имеет проверка доводов, которые выдвигает в свою защиту обвиняемый, совершивший преступление, но отрицающий свою виновность. В ходе проверки эти доводы должны быть опровергнуты и добыты дополнительные изобличающие доказательства, устраняющие сомнения в виновности и цементирующие здание обвинения.

2. Заведомо ложные показания обвиняемого, которыми он изобличает в преступлении невиновных, носят название оговора, а заведомо ложные показания обвиняемого, которыми он, будучи невиновным, изобличает самого себя, называются самооговором. Мотивы оговора и самооговора могут быть самыми различными: выгородить себя, переложить вину на другого или, напротив, принять всю тяжесть обвинения на свои плечи, чтобы ответственности избежал близкий и дорогой человек. Наиболее страшной разновидностью самооговора является признание своей вины в состоянии депрессии, вызванной условиями предварительного заключения, неверием в саму возможность защищаться и добиться справедливости, а может быть, и под влиянием уговоров, увещеваний, обмана и, конечно же, насилия (пытки). Показания обвиняемого, полученные таким путем, утрачивают юридическое значение доказательства.

3. Показания обвиняемого имеют своим предметом: а) предъявленное ему обвинение; б) иные известные ему обстоятельства по делу; в) имеющиеся в деле доказательства. Центральное место здесь занимает, конечно же, предъявленное обвинение. С ним и только с ним связано все, по поводу чего обвиняемый может и должен быть допрошен. Если же показания данного участника процесса вообще никоим образом не связаны с предъявленным обвинением, значит, они не обладают необходимым признаком доказательства — относимостью. Поэтому разведывательные допросы обвиняемого по поводу тех или иных эпизодов преступной деятельности, которые ему в вину еще не вменяются, а лишь «примеряются» следственным и оперативно-розыскным путем, — занятие незаконное и в профессиональном отношении неграмотное. Опытный защитник допросов такого рода не допустит. Иные обстоятельства, известные по делу, — это отнюдь не иные эпизоды преступлений, которые еще не инкриминируются обвиняемому, а обстоятельства, не отраженные в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, но входящие в предмет доказывания по данному уголовному делу и по данному обвинению, например: детали объективной стороны (время, место, способ и т.п.), еще недостаточно выявленные к моменту предъявления обвинения; тончайшие подробности, характеризующие субъективную сторону состава преступления, т.е. психическое отношение обвиняемого к содеянному; данные о роли и конкретном участии каждого из обвиняемых по групповому делу; сведения о причинах и условиях совершенного преступления. Показания обвиняемого, таким образом, служат ценнейшим строительным материалом, который добывается с помощью законного допроса в целях филигранной отделки лишь вчерне срубленного на момент предъявления обвинения здания уголовного дела.

§ 5. Ложь, самооговор и принуждение к признанию: взгляд изнутри

Это может встречаться, как правило, в неординарных ситуациях (хотя сама ситуация самооговора уже и есть неординарная); особенно когда «самооговоренный» обвиняемый действительно не хочет, чтобы его оправдывали. Эти и некоторые другие актуальные этические аспекты в профессиональной деятельности адвоката мы рассмотрим дальше, а сейчас все же схематично разберем затронутую проблему самооговора. Так, различают простой и сложный самооговоры (признание только своей вины или признание вины и других лиц). Самооговор может возникнуть под влиянием заинтересованных лиц, из-за желания лица скрыть более тяжкое преступление, под воздействием средств психического насилия, неправомерно используемых следователем, в силу психических аномалий допрашиваемого.
Самооговор разоблачается его несоответствием совокупности доказательств, неспособностью лица детализировать и уточнять свои показания. Возможен самооговор и с целью содействия уклонению от ответственности ближайших родственников и т. п. Признаком самооговора могут быть частые, навязчивые уверения в «честности» признания, схематичность, зазубренность показаний, неспособность сообщить факты, которые должны быть известны действительному лицу, которое совершило данное преступление.
Учитывая разнообразие побуждений к самооговору, укажем наиболее типичные из них: 1) стремление избавить от наказания действительного виновника (родственные, дружеские чувства, групповые интересы среди рецидивистов, под воздействием угроз, находясь в зависимости); 2) из-за боязни огласки каких-либо компрометирующих сведений или из желания получить от заинтересованных лиц материальную выгоду; 3) стремление уклониться от ответственности за более тяжкое преступление; 4) для запутывания и затягивания следствия, намереваясь впоследствии отказаться от своих показаний, когда возможность обнаружения действительно совершенного преступления будет утрачена или затруднена; 5) стремление получить какие-либо выгоды от следователя, чему способствуют ложные или реальные обещания изменить меру пресечения, улучшить условия содержания; 6) для угождения следователю стараются признаться и в других, не совершенных обвиняемыми, нераскрытых преступлениях, полагаясь на благожелательное отношение со стороны правоохранительных органов за «содействие» и для того, чтобы поднять свой авторитет в преступной среде; 7) из-за боязни и стремления избежать страданий, которые мнимо или реально угрожают обвиняемому, и он рассчитывает устранить такую опасность ложным признанием; 8) ускорить затянувшееся расследование, когда обвиняемый утратил веру в
возможность доказать свою правоту и хочет покончить с неопределенностью положения, уйти от нравственных и физических страданий; человек добросовестно заблуждается, считая себя виновным (неосторожные преступления, необходимая оборона, крайняя необходимость); под крайне отрицательным воздействием чувства страха, которое может испытывать при допросе и виновный, и невиновный. Страх снижает волю, нравственный самоконтроль и критические способности, препятствует правильной оценке обстановки, делает человека доступнее для нежелательных влияний.
Таким образом, объективными факторами, которые содействуют возникновению мотивов ложных показаний, обычно являются посторонние воздействия на обвиняемого и неблагоприятная процессуальная обстановка.
Защитник должен учитывать, что если подозреваемый в процессе психологического давления, будучи крайне разбитым и ослабевшим, соглашается написать явку с повинной, чистосердечное признание или нужное «органам» письмо, в этом случае «органы» получают «чистый» образец почерка в условиях эмоционального стресса.
Специальные фирмы по заказу силовых органов могут проводить научно-исследовательскую работу по вопросам боли, способностей человека выдержать боль, применения препаратов, которые «расширяют сознание», подавляют волю, вызывают нестерпимые боли. Метод дифференциальной амнезии – «промывание мозгов» до такого состояния, когда человек перестает руководствоваться своим разумом, покорно выполняет команды извне. Эта программа включает работу с психодис- лептиками, психогенными веществами квинуклиданил бензинат, или «Би-Зед». Человек, подвергшийся воздействию таких препаратов, на несколько дней утрачивает всякое представление о действительности. Торизин – сильнодействующее лекарство, применяемое при душевных расстройствах и маниакальной депрессии. Все эти и другие лекарственные средства данной группы относятся к препаратам, которые еще называются «сывороткой правды». Поэтому адвокат должен учитывать, что никакое мужество не поможет подзащитному устоять перед химическими средствами. Плоть человеческая слаба, и есть муки, которые она не в силах выдержать.
Если возникает необходимость госпитализировать потенциального подозреваемого, чтобы получить возможность несанкционированного обыска его квартиры или подбросить компрометирующие материалы, недобросовестные правоохранители при высоком уровне «заказа» могут применять ядовитый воск, который наносится на стул или кресло, каким пользуется проверяемый человек. Воск под воздействием температуры
тела тает и начинает разъедающе действовать ядовитое вещество. В результате этого человек, как правило, сам обращается к врачам с просьбой вылечить его, и, своим поступлением на стационарное лечение создает условия для секретного обыска.
Поэтому следователь каждый раз, едва увидев переступившего порог его кабинета человека, вызванного на допрос, решает вопрос выбора модели своего поведения, которая позволит достичь ожидаемого результата. Но обеспечить успех на пути достижения этой цели не всегда легко.
Возвращаясь к рассмотрению детерминантов ложного признания, отметим, что в наиболее распространенной схеме достоверно известные и установленные факты дополняются и расцвечиваются вымышленными деталями и подробностями. После возбуждения уголовного дела и предъявления обвинения уже доказаны многие обстоятельства дела, что ставит известные границы фантазии обвиняемого. Поэтому адвокату целесообразно постараться разделить содержание ложного признания на две части (содержащие достоверную информацию и вымышленную), что может помочь выявить некоторые признаки каждой из них.
Что касается объективно правильных данных, содержащихся в самооговоре, то они чаще всего ограничены такими элементами события, которые были доступны постороннему наблюдению или усматриваются из последствий преступления, обнаруженных следов. Об этом подзащитный мог узнать от лиц, причастных к преступлению, очевидцев, участников следственных действий, из слухов, сообщений печати и т. п.
Участие в допросах служит главным источником осведомленности, поскольку допрашиваемому уже разъяснялась суть возникших в отношении него подозрений; его уведомляют об обстоятельствах дела как прямо, так и в результате предъявления доказательств.
При самооговоре допрашиваемый, как правило, использует эту информацию, кладет ее в основу ложного признания. Эта часть показаний подзащитного обычно не выходит за рамки известной следователю и защитнику информации, имеющихся в деле данных. Изложение в признании лишь таких данных, отсутствие другой объективно подтвержденной информации, неумение подзащитного подробно и полностью объяснить механизм преступного деяния определенным образом характеризуют эту часть самооговора. Неспособность такого обвиняемого выйти за пределы общеизвестных данных по делу может указывать на отсутствие у него подлинно виновной осведомленности.
Выявление самооговора требует также анализа другой его части: содержащейся в нем ложной информации. Поставленный перед необходимостью разъяснить обстоятельства, еще не познанные следствием,
допрашиваемый в меру своего разумения прибегает к их измышлению, нередко приноравливая к логике ложного признания события и факты, которые ему представляются наиболее вероятными. Так проявляются по меньшей мере определенные возможности для диагностики лжи.
Для более детального уяснения различий между истинным, ошибочным и ложным высказываниями каждое показание и утверждение обвиняемого рекомендуется рассматривать по меньшей мере с пяти позиций: был ли в действительности описываемый им факт или его не было; знает ли подзащитный о существовании (несуществовании) этого факта; 3) соответствует ли его высказывание знанию (незнанию) об этом факте; 4) оценивается ли в свете предыдущего это высказывание как истинное или неистинное; 5) квалифицируется ли оно при этом как искреннее или неискреннее, т. е. ложное.
В ложных показаниях наблюдается явление застывшей репродукции. Речь идет о том, что подзащитный иногда воспроизводит не первичную информацию, не то, что он в свое время воспринял, а свои сообщения на первом допросе, т. е. свои первоначальные показания. Поэтому, зная о необходимости в дальнейшем повторить показания, подозреваемый иногда старается не забывать сказанного. А некоторые даже стремятся заучить то, что они говорили на предыдущих допросах (текстуальные повторения).
Исходя из того, что любой допрос способен исказить картину, имеющуюся в памяти допрашиваемого, некоторые авторы рекомендуют по возможности сократить число допросов, допуская повторные показания лишь в случае необходимости устранить дефекты предыдущего допроса или возникшие противоречия, выяснить новые обстоятельства, разрешить сомнения в правильности ранее данных показаний (в том числе путем проведения очной ставки).
Позиция адвоката в ситуации самооговора не должна сводится к разоблачению подзащитного. Это может насторожить обвиняемого, повысить его самоконтроль или привести к отказу от дальнейшего сотрудничества с адвокатом в выработке позиции защиты. Коммуникативный контакт может быть нарушен и крайним недоверием адвоката к показаниям своего клиента, которые он изложил на допросах. Считаем, что в подобных ситуациях нужно совместно с подзащитным разобраться в истинных причинах ложной позиции, постараться побудить клиента к правдивому изложению позиции происшедшего, обрисовать вероятные прогнозы рассмотрения такого дела, предусмотрев два основных направления: 1) осуждение за самооговор; 2) судебное решение за реальные обстоятельства, вселив уверенность клиенту в справедливом результате.

Читайте также:
Встречный иск в гражданском процессе ГПК РФ

Существуют предложения относительно внесения в перечень обязанностей адвоката двух норм: 1) запрет адвокату признавать своего подзащитного виновным, если последний не признает себя таким; право адвоката оспаривать признанную подзащитным вину. Такое право актуализировано именно в уголовном процессе, но, несмотря на его достаточно широкое обсуждение учеными и адвокатами на разнообразных научных форумах и в процессуальной литературе, оно никогда не было закреплено на уровне закона. Более того, позиция адвоката относительно вины его клиента может быть закреплена не только относительно уголовного процесса. Что же касается нормы об отрицательном отношении защитника к самообвинению подсудимого, то ее предлагается сформулировать как обязанность, а не право адвоката. Таким образом, на законодательном уровне было бы своевременно и целесообразно закрепить норму относительно обязанности адвоката-защитника не соглашаться с обвиняемым (подсудимым) в том случае, если он усматривает самооговор последнего.
Исходя из сказанного, заметим, что мотивы самооговора клиента для адвоката не должны иметь значения, хотя для понимания проблемы, несомненно, могут учитываться в оценках. А вот в выборе методов защиты, средств и способов доказывания адвокат вполне самостоятелен. Например, обвиняемый признает совершение им определенных действий, но считает, что в них нет состава преступления либо полагает, что они охватываются иной статьей УК. В таких случаях защитник вправе занять правовую позицию, отличную от той, которую по юридической квалификации занимает его подзащитный.
В завершение отметим, что, как писал Л. Е. Владимиров, уголовный защитник должен быть «vir fonus aequus» — «муж добрый и справедливый» (лат.), вооруженный знанием и глубокой честностью, умеренный в выводах, бескорыстный в материальном отношении, независимый в суждениях, стойкий в своей солидарности с товарищами. Он должен являться лишь правозаступником обвиняемого, а не его поверенным.
Основные выводы Ложь различают по характеру, формам проявления и целям, которые преследуются теми, кто использует ее в качестве своего орудия. Опасна любая ложь: большая и маленькая, явная и тайная, примитивная и изощренная. Но особую опасность представляет ложь неразоблаченная, от кого бы она ни исходила. В этом случае она может

Читайте также:
Досудебное урегулирование спора в гражданском процессе

нанести весьма ощутимый вред правосудию, делу установления истины, принятию правомерных решений в уголовном процессе. Ложные показания, оговоры и самооговоры, ложные доносы и ложные алиби, фальсификации – все это ядовитые ягоды тлетворного поля лжи. Различают простой и сложный самооговоры (признание только своей вины или признание вины и других лиц). Самооговор разоблачается его несоответствием совокупности доказательств, неспособностью лица детализировать и уточнять свои показания.
Ключевые слова
Ложь, принуждение, самооговор, пытки.
Некоторые термины и определения
Правдивые показания – сообщения, соответствующие субъективным представлениям лица о воспринятых или совершенных событиях.
Алиби (лат. alibi – в другом месте) – в криминалистике факт нахождения обвиняемого или подозреваемого вне места совершения преступления в момент его совершения, установленный его доказанным присутствием в это время в другом месте.
Катарсис – эмоциональное потрясение, связанное с раскаянием, глубокой личностной перестройкой.
Детектор лжи (полиграф) – прибор, который непрерывно измеряет кровяное давление, частоту пульса, влажность кожи (физиологические переменные) и др.; при внутреннем напряжении, например при ответах на неприятные вопросы или ложных показаниях, эти переменные достигают значений, которые существенно отличаются от нормальных, что позволяет оценивая результаты измерения, делать выводы о степени истинности показаний.
Оговор – показания, изобличающие лицо в совершении преступления, которого оно не совершало; может быть

заведомо ложным, а также результатом добросовестного заблуждения.
Принуждение к даче показаний – запрещенное законом вымогательство показаний участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных действий.
Самооговор – признание подследственным своей вины в совершении уголовно наказуемого деяния, которое в действительности он не совершал.
Конспирация — комплекс взаимосвязанных действий, воздействующих на мышление и психику противника с целью выработки у него дезинформационного представления о целях проводимых мероприятий.
Дезинформация – пропаганда ложных новостей с целью навязывания ошибочного общественного мнения или стимулирования ответных действий противника.
«Слон» — приспособление, предназначенное для открывания замка ключом, вставленным изнутри.
Из краткого словаря уголовно-блатного жаргона:
«Оттягивать на себя» — брать ответственность за чужое преступление, оговаривать себя на допросах.
«Прицеп» — чужое преступление, ответственность за которое взял на себя непричастный человек.
Крылатые цитаты и любопытные высказывания />Всякий, кто говорит с полицейским, немного похож на лжеца.
Шарль Луи Филипп (1874-1909), французский писатель
90 % наших адвокатов обслуживают 10 % народа. Мы сверхадвока- тизированы и недозащищены.
Джимми Картер, президент США
Люди делятся на две половины: тех, кто сидит в тюрьме, и тех, кто должен сидеть в тюрьме.
Марсель Ашар (1899-1974), французский драматург

Читайте также:
Прекращение производства по делу в гражданском процессе

Полезные оперативные тезисы для адвоката Законченный лжец тонко улавливает ложь у других. Лгуну следует обладать хорошей памятью. Чем страшнее ложь, тем охотнее в нее верят.
Контрольные вопросы, темы докладов и сооб-
щений Ложь в уголовном судопроизводстве. Понятие и виды принуждений в следственной практике. Какова разница между активной и пассивной ложью? Расскажите об основных причинах самооговора. Направления противодействия со стороны адвоката самооговору подзащитного.

Литература Аликперов Х. Д. Актуальные проблемы допустимости компромисса в борьбе с преступностью // Актуальные проблемы прокурорского надзора. – 2000. – Вып. № 4. Компромисс как эффективное средство в борьбе с преступностью: Сб. статей. – С. 9. Бедь В. В. Використання адвокатом-захисником психо- лопчних знань у кримшальному процесс Автореф. дис. . канд. юрид. наук. – К., 1999. Гармаев Ю. П. Адвокат не вправе подстрекать своего подзащитного ко лжи // Рос. юстиция. – 2003. – № 7. –
С. 61-62. Гуртгева Л. М. Забезпечення моральних щнностей особис- тост в кримшально-процесуальному законодавствi Украши при проведенш слщчих дш // Адвокат. – 2006. – № 8. –
С. 15-18. Ивахин А. Е., Прыгунов П. Я. Оперативная деятельность и вопросы конспирации в работе спецслужб (По материалам открытой печати и литературы). – В 6 т. – К.: КНТ, 2006. Игнатьев М. Е. К вопросу о нейтрализации противодействия расследованию со стороны защитника // Адвокатская практика. – 2001. – № 1. – С. 25.
Кузнецова О., Крамаренко В. Проблемы повышения эффективности уголовно-процессуальных институтов устранения следственных ошибок // Уголовное право. – 2006. – № 4. – С. 79-81. Луцик А. Меж психолопчного впливу на допитах // Вгсник прокуратури. – 2002. – № 3 (15). – С. 93-95. Образцов В. А., Кручинина Н. В. Преступление. Расследование. Проверка достоверности информации: Науч.- метод. пособ. – М.: Изд. дом «Книжная находка», 2002. Прыгунов П. Я. Психологическое обеспечение специальных операций: Оперативное внедрение. – К.: КНТ, 2006. Ратинов А. Р., Ефимова Н. И. Психология допроса обвиняемого: Метод. пособ. – М.: ВНИИ Прокуратуры СССР, 1988. Резниченко И. Защита клиента, не признающего своей вины // Рос. юстиция. – 2001. – № 9. – С. 24-26.

Читайте также:
Отличие кассации от надзора в гражданском процессе

Самооговор как элемент тактики защиты

О самооговоре подсудимого защита заявила суду в прениях, не провоцируя в процессе государственного обвинителя на усиление своей позиции дополнительными доказательствами – такая тактика адвоката АП Санкт-Петербурга Марии Шкуратенко привела к оправданию ее доверителя.

Иванов* обвинялся в совершении нескольких преступлений, в числе которых была организация и содержание притона для употребления наркотических средств в съемной квартире. Как рассказывает Мария Шкуратенко, доверитель обратился к ней за юридической помощью после окончания следствия, уже имея на руках обвинительное заключение. Побеседовав с доверителем и ознакомившись с делом, адвокат пришла к выводу, что доказательства следствия подтверждают только вину в сбыте наркотических средств, а вот квалификация ряда действий по ч. 1 ст. 232 УК РФ показалась Марии Владимировне ошибочной: в описании преступления она не обнаружила указания на его конкретные юридические признаки.

Однако Иванов в ходе следствия полностью признавал свою вину в организации притона, «очевидно, даже не понимая сути и смысла предъявленного ему обвинения», уверена защитник. Со слов доверителя адвокату стало известно, что в ходе проведения следственных действий сотрудники районного отдела полиции убедили его в необходимости полного признания своей вины по всем составам инкриминируемых ему деяний, в противном случае, утверждали они, ему придется провести в колонии не менее 15 лет.

«В ходе работы я далеко не в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией, когда оперуполномоченные сотрудники полиции и следователь, а нередко и работающий с ним в связке защитник, могут убедить клиента не только в необходимости признать свою вину в совершении преступления, но и в неотвратимости сурового наказания за изменение своих показаний впоследствии», – замечает Мария Владимировна. – «Вот и в данной ситуации мой доверитель был уверен, что в случае изменения им своей позиции даже по одному эпизоду с небольшой тяжестью он “разгневает” сотрудников полиции, которые “скажут судье, чтобы назначила срок побольше”. Единственной его целью было получение максимально мягкого наказания по совокупности своих деяний. Он не верил в справедливость нашей судебной системы и объективность судьи при рассмотрении дела.

Для меня, как для адвоката подсудимого, не последнюю роль играет спокойствие и психологический комфорт подзащитного в процессе, поэтому я предложила доверителю следующую тактику защиты: он остается на своих показаниях, а я, в свою очередь, выскажу суду мнение о его невиновности в совершении данного деликта, воспользовавшись правом, предоставленным мне пп.3 п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». Клиент с предложенной тактикой согласился, и мы успешно ее применили в ходе рассмотрения уголовного дела судом.

Анализируя обстоятельства данного дела, можно утверждать, что в показаниях моего подзащитного, данных им на предварительном следствии и в суде, действительно имел место самооговор, вызванный давлением сотрудников правоохранительных органов и желанием облегчить свое положение. Не последнюю роль в таком поведении обвиняемого, а в последствии подсудимого, сыграло чувство безысходности на почве подавленного морального состояния и отсутствия реальных перспектив иного выхода из сложившейся ситуации», – продолжила Мария Шкуратенко.

О самооговоре защита заявила суду только в прениях сторон. Самым сложным, по словам адвоката, было расставить определенные акценты в ходе допроса подсудимого и свидетелей по делу, не провоцируя государственного обвинителя на попытки усилить свою позицию представлением дополнительных доказательств.

В результате суд пришел к выводу, что съемная квартира использовалась Ивановым по прямому назначению – для проживания, и не приспосабливалась для изготовления и потребления наркотических средств. Ничто не свидетельствовало о ее перепланировке, ремонте или наличии в ней специальных стационарных устройств для приготовления наркотических средств, а также охраны, пропускного режима, приспособленных под оказание криминальной услуги – притона.

Читайте также:
Значение протокола судебного заседания в гражданском процессе

Количество эпизодов совместного употребления наркотиков – а их было установлено только два – тоже не давало возможности квалифицировать действия Иванова как систематическое предоставление помещений для потребления наркотических средств.

В результате доверитель Марии Шкуратенко был оправдан по ч. 1 ст. 232 УК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления. За совершение остальных преступлений ему было назначено наказание с применением положений статьи 64 УК РФ, т.е. ниже низшего предела, а также без дополнительных наказаний.

Сам себе адвокат

защита прав в суде без адвоката

Признательные показания и самооговор

Признательные показания и самооговор

Увы, но по прежнему правоохранительные органы самым важным доказательством по уголовному делу считаю признательные показания. В судах эти показания так же имеют решающую роль. Ни секрет, что оперативные сотрудники правоохранительных органов чтобы добиться признательных показаний используют незаконные методы, которые могут приводить к самооговору.

Добившись от лица на которого пало подозрение в совершении преступления устного признания, оперативные сотрудники предлагают или заставляют написать явку с повинной и подписать письменные объяснения содержащие признание. После этого подозреваемый под контролем оперативных сотрудников передается следователю для допроса в присутствии адвоката. В большинстве случаев подозреваемый подтверждает свою вину в совершении преступления и дает следователю показания, которые уже были отражены в объяснениях данных оперативникам.

При такой практике получения признательных показаний конечно не исключен самооговор. Конечно следователем известны методы оперативников, а потому они должны проверять имел ли место самооговор или нет. Такую обязанность на следователя возлагает ст.6 УПК РФ, которая возлагает на следователя обязанности по защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Увы на практике следователи и судьи забывают требования ч. 2 ст. 77 УПК РФ и зачастую, преувеличивают роль признательных показаний данных подследственным. Некоторые следователи не пытаются добыть иные доказательства вины подозреваемого ( обвиняемого) ограничиваясь признаниями и косвенными доказательствами. Следователь уговаривает подследственного согласится на особый порядок судебного разбирательства. Получив такое дело судьи не обращают внимание на отсутствие иных доказательств кроме признаний подсудимого и выносят приговор в особом порядке, получив признание вины подсудимого в начале судебного разбирательства.

В целях исключения самооговора УПК РФ закрепляет ряд гарантии для подследственного по использованию признательных показаний в качестве доказательств по уголовному делу. Так в соответствии с п. 2 ч. 4 ст. 46, п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ подозреваемый (обвиняемый) при согласии дать показания по существу подозрения должен быть предупрежден о том, что его показания будут использованы в качестве доказательств и при последующем отказе от них.

В соответствии с п.1 ч.2 ст.75 УПК РФ если признательные показания подозреваемый (обвиняемый) дал в отсутствие защитника, в том числе и в случаях добровольного отказа от него, а в последующем не подтвердил в суде, эти показания признаются недопустимыми доказательствами.

Но тем не менее самооговоры случаются. Причины самооговора бывают самые разнообразные. Иногда по каким-то причинам граждане сами берут на себя вину, например, чтобы выгородить близкого ему человека. Но в большинстве случаев самооговор вызван действиями оперативных сотрудников правоохранительных органов и лиц производящих расследование.

Самооговор который произошел только по инициативе подследственного разоблачить значительно проще, так как он легко подвергается проверке. Самооговор сделанный не по собственной инициативе, а в результате неприемлемых методов расследования практически не выявляется. Жалобы на действия сотрудников полиции в следственном комитете рассматриваются формально и как правило заканчиваются отказом в возбуждении уголовного дела. Версия, представляемая подозреваемым (обвиняемым) расценивается как способ защиты и желание допрашивающего избежать уголовного наказания.

Анализ практики позволил выявить закономерности пренебрежительного отношения к предписаниям и запретам УПК, которые допускаются как на досудебных стадиях производства по делу, так и в процессе доследственной проверки и приводят к нарушениям законности и реабилитации лиц.

Самооговору способствует сложившаяся практика расследования. В большинстве случаев явка с повинной пишется после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, при этом, явку с повинной принимает не следователь который ведет расследование, а оперативные сотрудники. Примечательно и то, что в основном явки с повинной даются без участия защитника. Лицо которое пишет явку с повинной не предупреждается об использовании изложенных им в явке с повинной сведений в качестве доказательств и при последующем отказе от нее. Побудительным мотивом подталкивающему подозреваемого к самооговору является фактическое лишение его свободы, изменения привычного уклада жизни, невозможность связаться с близкими, бездействие должностных лиц правоохранительных органов.

Читайте также:
Замена истца в гражданском процессе: образец

Одной из главных причин самооговора является угроза задержания подозреваемого в порядке ст.ст. 91–92 УПК РФ, а так же возможность избрания в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Чтобы не оказаться на данный момент за решеткой люди идут на самооговор.

Другая немаловажная причина самооговора- это ненадлежащая проверка алиби подозренного лица, а то и вообще отсутствие какой либо проверки этого алиби;

Оперативные сотрудники и следователи допрашивают подозреваемых в ночное время, что так же оказывает давление на психику задержанного и подталкивает к самооговору. Нередко, оперативники задерживают человека утром держат его в кабинете в течении всего дня заставляя разными способами признаться в совершении преступления, нередко приковывают подозреваемого наручниками и лишь в ночное время получив явку с повинной передают подозреваемого следователю.

Как разъяснил ВС РФ в п. 29 постановления Пленума ВС РФ от 22.12.2015 № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» в перечисленных обстоятельствах заявление о совершенном преступлении не может признаваться добровольным.

Таким образом, самооговору способствует тому отсутствие законодательных гарантий, предусмотренных для подозреваемого (обвиняемого) в положениях ст.ст. 46, 47, 75 УПК РФ.

Однако, даже действующие процессуальные нормы позволяют следователям и дознавателям проверять истинность заявленных признаний, при наличии к тому желания.

Следователь может проанализировать материалы доследственной проверки на предмет установления обстоятельств, при которых были получены признательные показания и оценить законность получения этих показаний, сопоставив их с другими доказательствами.

Следователь может изучить или собрать дополнительные данные о личности подследственного, провести психиатрическую, психолого-физиологическую, и другие необходимые экспертизы, провести дополнительные допросы подозреваемого (обвиняемого).

Чтобы оценить объективность изложенных в явке с повинной обстоятельств, необходимо выяснить не только причину ее написания, условия, в которых она была заявлена, но и обстоятельства, которые этому предшествовали. А именно время и место заявления о явке с повинной, форма, в которой она сделана и кто ее принял.

Анализ документов может позволить обнаружить несогласованность их оформления. Например нестыковки во времени указанного в объяснениях и в заявлении о явке с повинной. В большинстве случаев собственноручное изложение указанных обстоятельств не соответствует уровню интеллекта и образования лица. В таких случаях должностные лица применяют попытку психологического «закрепления» пояснений изобличающего содержания.

Если подследственный дал признательные показания будучи задержанным в административном порядке, или когда он находился в состоянии опьянения, заявление о явке с повинной не может считается добровольным и осознанным так как такие доказательства не отвечают требованиям ст. 88 УПК РФ.

Таким образом, следователи обязаны проверять признательные показания обвиняемого (подозреваемого) на предмет самооговора следователи и дознаватели в силу положений ч. 2 ст. 77 УПК РФ.

Следует обращать внимание на объяснения подозреваемого, каким временем оно датировано, раньше или позже заявление о явке с повинной, обращать внимание на содержание этих документов в части их идентичности.

Следует сразу оговориться, что проверка истинности заявленного признания возможна только при презумпции добросовестности расследования. Требование проверять имеющиеся по уголовному делу доказательства, сопоставлять их между собой, а также получать новые доказательства, как подтверждающие, так и опровергающие имеющиеся доказательства, согласно ст. 87 УПК РФ возложено на дознавателя, следователя, прокурора и суд.

Самооговор как разновидность показаний обвиняемого Текст научной статьи по специальности « Право»

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Смолькова Ираида Вячеславовна

В статье рассматривается один из дискуссионных вопросов теории и практики уголовного судопроизводства понятие, причины и правовая оценка самооговора как одного из видов показаний обвиняемого , анализируются различные суждения относительно правовых последствий самооговора . Автор придерживается позиции, что самооговор не влечет уголовной ответственности , за исключением случая, когда лицо, взяв на себя чужую вину, отбывает наказание за настоящего виновного.

Похожие темы научных работ по праву , автор научной работы — Смолькова Ираида Вячеславовна

Self-incrimination as a kind of the testimony of the accused

The article discusses one of the controversial questions of the theory and practice of criminal proceedings the concept, causes and legal assessment of self-incrimination as one of the types of evidence the accused, analyzes the various judgments on the legal consequences of self-incrimination . The author believes that the self-incrimination does not entail criminal responsibility, except when the person taking the blame, is serving a sentence for this perpetrator.

Читайте также:
Отсутствие предмета спора в гражданском процессе

Текст научной работы на тему «Самооговор как разновидность показаний обвиняемого»

САМООГОВОР КАК РАЗНОВИДНОСТЬ ПОКАЗАНИЙ ОБВИНЯЕМОГО1

В статье рассматривается один из дискуссионных вопросов теории и практики уголовного судопроизводства – понятие, причины и правовая оценка самооговора как одного из видов показаний обвиняемого, анализируются различные суждения относительно правовых последствий самооговора. Автор придерживается позиции, что самооговор не влечет уголовной ответственности, за исключением случая, когда лицо, взяв на себя чужую вину, отбывает наказание за настоящего виновного.

Ключевые слова: обвиняемый, самооговор, явка с повинной, оговор, уголовная ответственность.

SELF-INCRIMINATION AS A KIND OFTHE TESTIMONY OF THE ACCUSED

The article discusses one of the controversial questions of the theory and practice of criminal proceedings — the concept, causes and legal assessment of self-incrimination as one of the types of evidence the accused, analyzes the various judgments on the legal consequences of self-incrimination. The author believes that the self-incrimination does not entail criminal responsibility, except when the person taking the blame, is serving a sentence for this perpetrator.

Keywords: defendant, self-incrimination, confession, slander, criminal liability.

1 Издается при финансовой поддержке проекта «Пределы ограничения прав личности в уголовном судопроизводстве в целях обеспечения национальной безопасности государства: уголовно-процессуальный и криминалистический анализ», реализуемого в рамках проектной части государственного задания Минобрнауки РФ в 2014-2016 гг. в сфере научной деятельности (№ задания 29.1247.2014/^.

Свидетельство подсудимого является небеспристрастным. Он может быть подвигнут теми или другими событиями своей жизни к тому, чтобы представить обстоятельства дела не в настоящем свете. Он имеет обыкновенно совершенно посторонние цели от тех, которыми задается суд. Он может стараться своим сознанием отстранить подозрение и, следовательно, наказание от других, близких ему лиц; он может, в великодушном порыве, принять на себя чужую вину.

Право обвиняемого давать по делу любые показания распространяется и на возможность для обвиняемого сообщать заведомо не соответствующие действительности сведения о своей виновности в совершении преступления. Иногда это приобретает характер самооговора, который не такое уж редкое явление в следственно-судебной практике. Самооговор может сыграть роковую роль в судьбе подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, тяжким бременем ложится на правосудие, ставя под сомнение законность и справедливость судебного решения.

Самооговор может быть добровольным и вынужденным, различие между ними состоит в том, что мотивы добровольного самооговора носят личностный, внутренний характер, причинами же вынужденного самооговора является внешнее воздействие на обвиняемого (например, применение к обвиняемому физического или психического насилия).

В реальной жизни причин самооговора великое множество. Л.Е. Владимиров по данному поводу в свое время писал: «История собственного признания в высокой степени любопытна в понимании того великого разнообразия, какое представляют мотивы человеческого поведения», называя в качестве таковых: религиозные, политические, социальные, самопожертвование из-за любви к ближним, к идее, месть, корыстные побуждения и т.д. [1, с. 289, 290].

С.И. Викторский в качестве обстоятельств, вызывающих самооговор, называл такие: «надежда избежать неволи или трудности военной службы, пресыщение жизнью, желание избавить виновного родственника или друга от кары правосудия, отчаяние вследствие сильных, по-видимому, неопровержимых доказательств преступле-

ния- все эти и многие другие побуждения нередко служат причинами признаний, ни на чем не основанными» [2, с. 290].

Оригинальные причины самооговора приводил М. Геринг, который считал, что обычно таковыми являются душевные болезни, такие, как меланхолия или другие душевные расстройства, главным образом, истерического характера, другие причины, по его мнению, очень редки: они наблюдаются из хвастливости; чтобы добиться какого-либо приюта; чтобы быть приговоренным к смерти, наконец, под давлением допрашивающего [3, с. 58].

М.А. Чельцов-Бебутов мотивы самооговора делил на альтруистические, жертвенные и эгоистические [4, с. 27-28, 29].

Анализ современной следственно-судебной практики показывает, что самооговор возможен по следующим мотивам: 1) желание уберечь от уголовной ответственности родных и близких, т.е. лиц, чьи интересы для обвиняемого оказываются выше, чем свои собственные; 2) стремление быть осужденным за преступление небольшой или средней тяжести с тем, чтобы избежать ответственности за действительно совершенное тяжкое преступление; 3) намерение выгородить соучастников, приняв их вину на себя, полагая, что мера наказания за совершение преступления одним лицом меньше, чем за совершение преступления группой лиц либо с целью получения материального или иного вознаграждения от соучастников; 4) желание показать себя бывалым, «матерым» преступником, (чаще всего, это свойственно несовершеннолетним правонарушителям); 5) желание попасть в место заключения, чтобы избавиться от алкоголизма, наркомании; 6) желание порвать с преступной средой и таким путем «завязать» с прошлым; 7) желание скорее попасть в место заключения, чтобы получить место проживания и питания (характерно для лиц, занимающихся бродяжничеством и попрошайничеством); 8) страх перед строгим наказанием, которое может быть применено, если не последует признание и чистосердечное раскаяние; 9) ложное чувство товарищества; 10) желание скрыть обстоятельства своей частной жизни; 11) стремление сократить срок следствия и пребывания под стражей в расчете на то, что суд во всем разберется и оправдает невиновного; 12) желание заключить сделку с правосудием, чтобы получить меньшее наказание и т.д.

Читайте также:
Срок рассмотрения ходатайства в гражданском процессе

Причиной самооговора может быть и такая ситуация, когда собранные по делу доказательства создают впечатление виновности у обвиняемого, и он приходит к выводу, что ему лучше признать себя

виновным. В одних случаях обвиняемый приходит к такому выводу под влиянием следователя, убеждающего его в том, что он изобличен и его положение безвыходно, в других – под влиянием советов, данных ему близкими родственниками, в-третьих, – самостоятельно.

К сожалению, самооговору способствуют необъективность и предвзятость расследования, поспешное и поверхностное ведение дела, отказ следователя от проверки версий и обстоятельств, оправдывающих обвиняемого, — все это постепенно подрывает веру обвиняемого (особенно, если он невиновен) в способность органов расследования правильно разобраться в деле, приводит его в состояние озлобленности, отчаяния, апатии, подавленности и бессилия.

Самооговор может быть вызван незаконными обещаниями следователя снизить меру наказания обвиняемому, если последний признается в совершении преступления и чистосердечно раскается. Известны случаи самооговора, вызванные стремлением ускорить затянувшееся расследование, когда обвиняемый утратил веру в возможность доказать свою правоту и хотел покончить с неопределенностью своего положения, уйти от нравственных и физических страданий.

Кроме того, самооговор может быть вызван внушением одному из соучастников мысли о том, что его роль в совершении преступления второстепенна, а признание поможет ему избежать суровой ответственности, поскольку судом будет учтена его помощь в раскрытии преступления и изобличении остальных соучастников. Слабовольные субъекты могут ложно признать себя виновными в совершении преступления.

По справедливому мнению С.А. Касаткиной, в тех случаях, когда обвиняемый осознанно и добровольно дает изобличающие себя показания, не соответствующие действительности, руководствуясь при этом своими внутренними побуждениями, обусловливающими именно такую позицию по делу, он по своей воле принимает на себя риски, связанные с возможным наступлением уголовной ответственности, при этом обвиняемый исходит из своих личных интересов, и в этом смысле вред его личности причиняется как бы с его собственного согласия [5, с. 110].

По поводу самой сущности самооговора в литературе высказано несколько точек зрения.

М.А. Чельцов-Бебутов называл самооговор «лжеоговором», делая акцент именно на его заведомой ложности [4, с. 49].

Одни авторы относят самооговор к заведомо ложным показаниям. Так, И.Л. Петрухин определял самооговор как «заведомо ложные показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого перед органами государственной власти, в которых он признает себя виновным в совершении преступления, хотя в действительности его не совершал» [6, с. 11; 7, с. 63].

Аналогичной позиции в свое время придерживался Пленум Верховного Суда СССР, который в Постановлении от 23 декабря 1988 г. «О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа Президиума Верховного Суда СССР от 18 мая 1981 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» определил самооговор как «заведомо ложные показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, данные с целью убедить органы предварительного расследования и суд в том, что именно им совершено преступление, которого он в действительности не совершал» [8, с. 12].

Другие авторы считают самооговор одним из видов показаний, а именно: признанием вины. С точки зрения С.А. Касаткиной, самооговор есть добровольное ложное признание вины, при котором обвиняемый понимает и осознает, что сообщаемые им сведения не соответствуют действительности, но он по каким-то причинам, согласующимся с его личными интересами, желает введения правоохранительных органов в заблуждение относительно своей причастности и виновности в совершении преступления [5, с. 107].

Действительно, лицо, оговаривающее себя, делает признание в преступлении, которого он не совершал, но рассматривать самооговор как разновидность признания вины, вряд ли, правильно. Кроме того, слова «ложные показания» употребляются только в УК РФ применительно к уголовной ответственности потерпевших и свидетелей за заведомо ложные показания (ст. 307). Обвиняемый не является субъектом данного преступления, а потому давать заведомо ложные показания он не может, они могут быть не соответствующими объективной действительности, но не ложными. Исходя из принципа обеспечения обвиняемому права на защиту, следует признать, что обвиняемый имеет право сообщить сведения о своей виновности в совершении преступления, заведомо не соответствующие действительности.

Читайте также:
Применение полиграфа в уголовном процессе

Относительно юридической оценки самооговора в литературе также высказаны различные суждения. С точки зрения В. Фельдблю-

ма, самооговор лица, непричастного к совершению преступления, адресованный органам, компетентным возбуждать уголовные дела, но не в связи с производством расследования, должен рассматриваться как заведомо ложный донос. А добровольная дача ложных самообвиняющих показаний лицом, не причастным к преступлению, в совершении которого оно себя обвиняет, при производстве следственных или судебных действий, по его мнению, должна расцениваться как дача заведомо ложных показаний. Если же самооговор сделан при производстве следственных или судебных действий лицом, причастным к совершению преступления и при этом «принявшим на себя» вину соучастников преступления, к которому он лично не причастен, то, с точки зрения данного автора, оно вообще не подлежит уголовной ответственности [9, с. 19, 20; 10, с. 44, 45].

Ряд авторов полагает, что самооговор должен быть квалифицирован как укрывательство преступления, если он осуществлен с целью дать возможность виновному лицу избежать уголовной ответственности [11, с. 69; 7, с. 63].

Чаще всего такой самооговор совершается с целью спасти родственников (как правило, детей, супругов). Следует заметить, что укрывательство преступлений предполагает физические действия по укрывательству преступника, орудий, средств, следов и предметов преступления. Ложные самообвиняющие показания не являются физическими действиями и потому их нельзя квалифицировать как укрывательство. В настоящее время заранее не обещанное укрывательство влечет уголовную ответственность, только если оно направлено на укрывательство особо тяжких преступлений (ст. 316 УК РФ). Кроме того, в примечании к ст. 316 УК РФ установлено, что лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником.

С учетом изложенного естественно возникает вопрос: возможна ли вообще уголовная ответственность лица, оговаривающего самого себя? Конечно, нет. Уголовная ответственность за заведомо ложный донос в случае самооговора исключена. Это положение распространяется как на преступление, которое было кем-то совершено на самом деле, так и на вымышленное преступление (когда события преступления вообще не было), так и на «мнимое преступление» (когда событие имело место, но оно не влечет уголовной ответственности).

Самооговор может быть выражен и в ложной явке с повинной. По мнению В. Фельдблюма, ложная явка с повинной должна квали-

фицироваться как заведомо ложный донос [9, с. 20]. С этим суждением согласиться нельзя, поскольку уголовно-наказуемый донос возможен только в отношении действий другого лица (при оговоре). Словарь В.И. Даля определяет донос как «довод на кого-то, не жалоба на себя, а объявление о каких-либо незаконных поступках другого» [12, с. 1163]. Кроме того, лицо, явившееся с повинной, не предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос, поскольку оно не несет уголовную ответственность за достоверность своих показаний.

Практический и научный интерес также представляет вопрос о действиях, близко примыкающих к самооговору: речь идет о случаях, когда лицо в результате того, что взяло на себя чужую вину, отбывает наказание за настоящего виновного. В этом случае опасность действий лица, выдающего себя за настоящего преступника, достаточно велика, поскольку органы правосудия и органы, ведающие исполнением наказания, вводятся в заблуждение, а настоящий преступник уходит от ответственности и наказания. Думается, что такие действия следует рассматривать как укрывательство преступления. Однако уголовной ответственности в данном случае подлежит лишь лицо, которое не принимало никакого участия в совершении самого преступления, поскольку укрывательство своих собственных преступных действий ненаказуемо.

Резюмируя изложенное, необходимо заметить, что, несмотря на то, что самооговор обвиняемого крайне нежелательное явление в процессе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела, может привести к осуждению невиновного, тем не менее, уголовной ответственности он не влечет, за исключением случая, когда лицо, взяв на себя чужую вину, отбывает наказание за настоящего виновного.

Список использованной литературы

1. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. Ч. Общая и Особенная. СПб.: Изд-е кн. маг. «Законоведение», 1910. 391 с.

Читайте также:
Ходатайство об истребовании доказательств в арбитражном процессе

2. Викторский С.И. Русский уголовный процесс. М.: Юрид. бюро «ГОРОДЕЦ», 1997. 448 с.

3. Геринг М. Криминальная психология. М.: Типогр. Адми-нистр. отдела М.С. им. М.И. Рогова, 1923. 85 с.

4. Чельцов-Бебутов М.А. Обвиняемый и его показания в советском уголовном процессе. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1947. 52 с.

5. Касаткина С.А. Признание обвиняемого. М.: Проспект, 2010. 224 с.

6. Петрухин И.Л. Самооговор // Советская юстиция. 1970. № 13. С. 11-13.

7. Кузьмина С.С. Самооговор: правовые и процессуальные аспекты // Изв. вузов. Правоведение. 1989. № 6. С. 62-64.

8. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1989. № 1. С. 10-14.

9. Фельдблюм В. Уголовно-правовые последствия самооговора // Советская юстиция. 1973. № 13. С. 19-20.4.

10. Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. Волгоград: Нижне-Волжск. кн. изд-во, 1984. 192 с.

11. Косякова Н.С. Лжесвидетельство // Государство и право. 2001. № 4. С. 66-74.

12. Даль В.И. Толковый словарь живого великого русского языка: в 4 т. / под ред. И.А. Бодуэна де Куртене. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. Т. 2. 2030 с.

Является ли самооговор основанием для прекращения уголовного дела?

Можно ли прекратить уголовное преследование, если человек оговорил себя?

Адвокат Лебедев З.С.

Добрый день! Согласно ст.27 Уголовно-процессуального кодекса, уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается по следующим основаниям:
1) непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления;
2) прекращение уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 1 — 6 части первой статьи 24 настоящего Кодекса;
3) вследствие акта об амнистии;
4) наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению;
5) наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела;
6) отказ Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в даче согласия на лишение неприкосновенности Президента Российской Федерации, прекратившего исполнение своих полномочий, и (или) отказ Совета Федерации в лишении неприкосновенности данного лица.
Прекращение уголовного преследования по основаниям, указанным в пунктах 3 и 6 части первой статьи 24, статьях 25, 25.1, 28 и 28.1 настоящего Кодекса, а также пунктах 3 и 6 части первой настоящей статьи, не допускается, если подозреваемый или обвиняемый против этого возражает. В таком случае производство по уголовному делу продолжается в обычном порядке.
Уголовное преследование в отношении лица, не достигшего к моменту совершения деяния, предусмотренного уголовным законом, возраста, с которого наступает уголовная ответственность, подлежит прекращению по основанию, указанному в пункте 2 части первой статьи 24 настоящего Кодекса. По этому же основанию подлежит прекращению уголовное преследование и в отношении несовершеннолетнего, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом.
В случаях, предусмотренных настоящей статьей, допускается прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого без прекращения уголовного дела.
Согласно ст.73 Уголовно-процессуального кодекса, при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:
1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);
2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;
3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
4) характер и размер вреда, причиненного преступлением;
5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;
6) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;
7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;
8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.
Таким образом, в случае, если имел место самооговор, уголовное дело в отношении лица будет прекращено, если будет доказано, что оно непричастно к преступлению.

С уважением, адвокат Захар Лебедев, партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры».

Ссылка на основную публикацию